Александр Морозов: «Странная одежда ребенка, побрякушки на лице, красит волосы – это сигнал»

«Звучит сирена, голосовое сообщение: «Стрелок-террорист на  первом этаже…» — дети эвакуируются. В  прошлом году родители жаловались на  меня лично, что это слишком жестоко. В  2022-м — ни  одной жалобы»,  — описывает директор казанской гимназии №3 Александр Морозов учения по  антитеррору. За  32 года через гимназию под его руководством прошли тысячи ребят, многие сейчас занимают высокие посты в  республике. В  честь 120-летнего юбилея школы мы  поговорили с  Александром Юрьевичем о  стрессах, связанных с  экзаменами, и  дефиците учителей.

«В  программе по  истории мало часов уделяется истории России 20 века. Дети мало  знают, у  них все отлично, все прекрасно, ни  трудностей, ни  проблем» Фото: «БИЗНЕС Online»

—  Александр Юрьевич, вокруг сферы образования в  2022 году  было много инфоповодов: в  произведениях из  списка школьной программы по  литературе пытались найти  отрицание семейных ценностей, запрещали учителям переписываться с  родителями по  What`s App* (позже это опровергли). Стоит  ли так регулировать  школьную программу, к  чему мы  придем с  такими методами?

—  Мое  мнение  — это святые произведения для каждого из  нас, и, если и  корректировать школьную программу, то  в  части увеличения часов и  более глубокого изучения произведений. В  них история нашей страны. Когда я  был учеником советской школы, мы  не  вылезали из  кинотеатра «Мир», где с  классными руководителями, учителями истории и  русского языка и  литературы, смотрели «Тихий Дон», «Войну и  мир», «Горячий снег». С  нашими учениками мы  тоже смотрим старые фильмы в актовом зале, оснащенном современной  аппаратурой. Это важно, мы  и  так ослабили  воспитание патриотизма и  гражданственности за  «лихие» 90-е и  чуть дальше. 

—  В  чем это проявляется?

—  В  программе по  истории мало часов уделяется истории России 20 века. Дети мало  знают, у  них все отлично, все прекрасно, ни  трудностей, ни  проблем. Помню, в  конце 90-х было модно фанатское движение, они часто бесчинствовали, устраивали драки и  прочее. И  вот однажды к  нам в  школу пришли «гости» из  органов безопасности. Я  был удивлен: в  чем дело? Оказалось, что попались наши дети, выпускники 9-10 классов. Мне  показали видео, где в  группе фанатов наши ученики выбрасывают руки вверх в  фашистском  жесте. Когда я  начал встречаться с  ребятами и  их  родителями, то  понял: ни  те, ни  другие просто не  понимают, что означает этот жест. Я  пригласил к  себе учителей истории, выяснилось: в  9-10  классе по  прошлым учебникам Великой Отечественной войне уделялось 3-4 урока. Как? Мы  изучали каждую значимую битву ВОВ, знали военных начальников! Когда ученики поняли, какой жест показывали, им  стало стыдно. Но  допускать повторения этого нельзя. Поэтому мы  выходим на  Бессмертный полк, смотрим исторические фильмы, увеличиваем количество часов для более глубокого изучения Великой Отечественной войны, отмечаем День памяти воинов интернационалистов, приглашаем к  себе наших друзей, родителей, выпускников  — героев Афганской войны, героев Чеченской войны. Прежде всего, такие  встречи проводим с  ребятами сложного возраста, 7-9 класс. Наших гостей я  всегда прошу об  одном: «Пожалуйста, давайте в  пределах разумного, но  пусть дети узнают, что не  такая уж  была прекрасная и  красивая жизнь, и  что было страшно». И  дети откликаются: через 3-4 минуты с  начала таких встреч у  девочек выступают слезы, а  мальчики прячут лица. Уже достучались, уже понимают.

—  Родители благосклонно принимают такие встречи?

—  Да. 

—  Как  в  вашем коллективе обсуждают  СВО и  мобилизацию? Педагоги объясняют детям, что происходит? 

—  24  февраля началась  специальная военная операция, 25-го я  собрал сначала коллектив, а  потом все старшие классы в  актовом зале. И  мы  просто говорили, о  том, что происходит. Это  непросто, но  я  всякий раз говорю коллегам: мы, учителя, проводники политических и  государственных идей нашего государства и  правительства, президента. Мы  должны знать свою историю, должны понимать, что цель этой операции  — защитить россиян. Надо помнить историю, надо говорить о  фашизме, теперь уже об  украинском неофашизме. К  тому  же теперь мы  проводим «Разговоры о  важном», классные руководители, учителя истории и  я  сам выступаем на  этих классных часах. С  детьми важно говорить, подбирая правильные слова.

—  Что делать, если родители или учителя не  разделяют вашу позицию?

—  Может быть, вы  подумаете, что я  что-то не  договариваю, но  я  не  слышал ни  одного категорического высказывания родителей по  теме  СВО. Понятно, что у  каждого из  нас свое мнение,  его обсуждают, в  том числе в  семьях, на  кухнях. И  чего только при детях не  говорят!  Но  такие серьезные политические темы, как СВО, надо с  осторожностью обсуждать при детях. Родителей прошу: «Надо быть политкорректными, это  — ваше будущее, ваш ребенок». Достигаем понимания.

«Наша гимназия  находится в  центральной части города, у  нас нет больших территорий, просматриваемых камерами, как в  других школах» Фото: «БИЗНЕС Online»

  — Свежи в  памяти события в  Ижевске, которые фактически повторили сценарий трагедии в  Татарстане. Вы, как директор, как отреагировали на  случившееся?

—  Когда  началась массовая рассылка этих жутких писем с  угрозами, где через каждое слово читалось «кровь», «беда», мы  начали проводить учебу по  антитеррористической безопасности, достаточно жестко. Как это выглядит: звучит сирена, голосовое сообщение: «Стрелок-террорист на  первом этаже…», дети эвакуируются. Конечно, мы  предупреждаем, что такая учеба будет, но  не  называем дату, время. В  2021  году родители жаловались на  меня лично, что это слишком жестоко, что дети пугаются. В  2022  году  — ни  одной жалобы. Видимо, осознали, насколько этот навык важный. А  его у  детей нет, они не  знают, как вести себя в  подобных ситуациях, как защититься. И  родители с  ними на  эту тему не  говорят! Мы  как-то первоклашек спросили: «Ребята, поднимите руки, с  кем родители вечером или в  выходные говорили, как вести себя в  чрезвычайной ситуации?» Поднимаются 1-2 руки. Вот и  идем в  каждый класс, начиная с  первого, и  проводим такие разговоры. С  малышами начинаем издалека, рассказываем, как вести себя, если потерялся в  ТЦ, например. И  постепенно приходим к  более острым ситуациям. У  учителя автоматически должно сработать, что делать в  подобных ситуациях, и  у  ребенка тоже.

—  Вы  изменили подход к  безопасности в  гимназии?  Есть мнения, что если злодей захочет пройти в  школу или садик  —  он  пройдет, даже если ее  охраняет вооруженный до  зубов спецназ.

—  Наша гимназия  находится в  центральной части города, у  нас нет больших территорий, просматриваемых камерами, как в  других школах. Поэтому в  2021 году  году «Совет отцов» гимназии решил помочь, установив дополнительные камеры: родители выступили спонсорами, камеры поставили. Чуть позже до  нас дошла очередь, и  по  программе муниципалитета нам поставили дополнительные камеры. Установили дублер микрофона оповещения по  громкой связи не  только на  первом этаже, но  и  в  приемной, где всегда есть члены администрации. Установили защелки на  дверях. Ну  да, какая-то защелочка, но  она выиграет хоть несколько секунд! И  еще планы есть.

—  Почему дети возвращаются  в  школы с  желанием убивать?

—  Мы  начали терять наших детей в  открытом интернете. Какие сайты они посещают, что смотрят? Нет никакого контроля. Да, во  время учебных занятий запрещено пользоваться мобильными телефонами, в  школах стоит оборудование, которое блокирует доступ к  запрещенным сайтам и  так далее. Но  что дети делают до  уроков и  после уроков со  своими телефонами? Что они там смотрят, на  какие сайты заходят? Родители это не  всегда контролируют! Внешний вид ребенка тоже говорит о  многом. Странная одежда на  ребенке, странные побрякушки на  лице, когда ребенок красит волосы в  странный цвет, черные футболки надевает  — это  сигнал.

—  Но  может  же быть так, что у  ребенка  футболка черная с  черепами потому что он  фанат металл-группы, и  ничего больше?

—  Да, но  чтобы быть уверенным в  этом, мы  и, тем более, родители, должны знать, где проводит свободное время ребенок, с  кем общается, и  не  только по  телефону или интернету, какие интересы у  его друзей. Эта информация может дать понимание, что с  ребенком может случиться что-то нехорошее. Контроль нужен, а  сейчас порой слышишь от  родителей пятиклашки: «У  нас дети взрослые, сами одеваются, сами выбирают внешний вид». Да  ничего подобного! Могут быть серьезные проблемы! Сколько уже видел примеров, когда родители учеников в  4-6 классах так  же говорили, а  потом не  знали, что делать со  своими детьми, которые не  приходят домой ночевать, непонятно, где находятся, не  говоря об  интернет- и  других видов зависимости. Упускать нельзя, контроль должен быть.

Конечно, родителям надо находить «золотую середину». Думаю, если у  родителя кроме работы есть время для общения с  детьми, для каких-то совместных поездок, походов, хобби, это- настоящий родитель, который не  упустит, который заметит изменения в  поведении ребенка. Конечно, роль школы тоже очень важна, учитель может направить, подсказать что-то родителям, но  все равно основное исходит от  семьи.

«Раз мы  ничего «умнее» ЕГЭ пока не  придумали, надо менять подходы, к  ребенку прежде всего» Фото: «БИЗНЕС Online»

—  Александр Юрьевич, вы  «за» ЕГЭ или «против»? Результаты экзаменов и  число 100-балльников становятся чуть  ли не  главным мерилом успешности школы и  ее  педсостава?

—  Спорно. У  нас в  прошлом году было три 100-балльника, в  том числе впервые  — по  информатике. Но  давайте представим, что их  нет.

—  Почему?

—  Потому что я, как руководитель гимназии, не  даю своему коллективу  установок на  подготовку  100-балльников. У  нас есть другие цифры: по  нашим профильным предметам (русский язык, литература, история, обществознание, английский язык) более 70% сдающих получают свыше 80 баллов. Пусть лучше у  нас будет больше 80-балльников, чем 1-2  100-балльника. Они, конечно, тоже молодцы! Но  у  нас вот так.

Если мы  говорим о  ЕГЭ, то  тут все неоднозначно.  Вот пример: у  нас ежегодно несколько детей уходят из  гимназии после 9-го класса. Причем, это дети, которые учились у  нас с  первого класса, учились на  4 и  5. Приглашаю родителей, с  тревогой спрашиваю, в  чем причина? Знаете, что говорят? «Мы  боимся ЕГЭ, есть другие пути получить высшее образование. Здоровье наших детей важнее, чем оценки». Понимаете? Запугали! Мы, директора, провожаем каждого выпускника через эту рамку металлоискателя на  пунктах приема экзамена. А  что за  этой рамкой, какое отношение? Камер все больше, отношение все жестче.

—  Что вы  предлагаете? 

—  Раз мы  ничего «умнее» ЕГЭ пока не  придумали, надо менять подходы, к  ребенку прежде всего. Есть статистика, по  которой троечники сдают ЕГЭ успешнее, чем ударники и  отличники. Почему так происходит? Троечник идет на  экзамен с  мыслью: «Получу „трояк“  — и  ладно!» Он  более спокоен, даже расслаблен. А  ударники и  отличники переживают. Конечно, это сказывается. Есть два очень жестких примера среди наших детей. Хороший мальчик, одиннадцатиклассник, сдает основной предмет. В  ночь перед экзаменом его отец погибает в  автокатастрофе. Мальчик мог пойти в  резервный день. Но  не  пошел, и  завалил экзамен. Другой пример: девочка поступила к  нам в  конце десятого класса. Умница, мы  надеялись, что ЕГЭ подтвердит ее  медаль. Но  у  девочки серьезный порок сердца с  рождения, и  она потребовала от  родителей скрыть диагноз. В  ночь перед экзаменом скорую помощь вызывали. Девочка решила, что госпитализироваться не  будет, пошла на  экзамен и  завалила. Оба ребенка, в  конце концов, пересдали ЕГЭ в  резервные дни, поступили в  вуз. Но  считаю важным, чтобы этот человеческий фактор учитывался.

«Наши выпускники помогли: в  2017-м пригласили к  нам в  школу президента Татарстана  Рустама  Минниханова  в  «Год экологии РФ» Фото: «БИЗНЕС Online»

—  Александр Юрьевич, из  вашей гимназии вышло много знаменитых выпускников…

—  Это правда! У  нас много известных людей, ребята, которые прославили и  себя, и  гимназию: ученые, академики, художники и  писатели, руководители предприятий, министерств, ведомств, герои Отечественной войны, Афганской войны, герои Советского Союза. Среди выпускников и  Фарид Абдулганиев   (бизнес-омбудсмен при президенте РТ  — прим. ред.),  Андрей Лобов   (начальник управления архитектуры и  градостроительства исполкома Казани  — прим. ред.), Андрей Талманов (директор гимназии № 19  — прим.ред.), Аида Гарифуллина (оперная дива  — прим.ред.). И  много других, просто хороших ребят, доросли они до  каких-то должностей или нет.

—  Выпускники помнят о  вас, помогают? Словом, делом, деньгами…

—  Да, конечно. Пожалуй, главный «подарок», с  которым нам помогли выпускники,  — это здание на  улице Гоголя, которое, наконец, передали  нам. Мы  мечтали об  этом 20  лет! Но  нас кормили «завтраками», я  20 лет десятиклассникам своим обещал, что вот-вот нам достроят здание, у  нас появится свой актовый зал, они отпразднуют выпускной в  родной школе, а  не  у  «соседей». Но  время шло, здание разрушалось.

И  вот, именно наши выпускники помогли: в  2017-м пригласили к  нам в  школу президента Татарстана Рустама  Минниханова в  «Год экологии РФ». Мы  показали наши экологические проекты. После этой встречи появилось  и  это прекрасное здание, и  оборудование, которое нам подарил президент. Недавно мы  провели мероприятия, посвященные 120-летию гимназии. Праздником я  бы это не  назвал, скорее, встреча выпускников с  1954 года выпуска! Провели экскурсию, показали, чем живем сейчас, организовали встречу выпускников с  педагогами  — ветеранами.

  —  Ваша гимназия интересна и  тем, что обычно у  вас набирается всего два первых класса, только в  этом году вы  открыли третий. Почему?

—  Желающих к  нам попасть всегда было больше, чем мест! Есть достаточно много родителей, в  том числе и  наших бывших выпускников, которые говорят: «Вы  знаете, нам неудобно, мы  живем за  городом, но  мы  для себя решили  — мы  в  3-й гимназии начальную школу обязательно проучимся». Для нашей гимназии действуют общие правила приема ребят: по  прописке, в  порядке очередности, сначала ребята с  внеочередным и  преимущественным правом, потом все остальные на  свободные места. Но  мест этих немного. Да, в  этом году мы  открыли третий первый класс, потому что было какое-то невероятное количество желающих поступить к  нам! Кстати, это решение в  дальнейшем может привести к  проблемам, связанным с  изменениями в  режиме обучения.  Были желающие на  четвертый первый класс, но, во-первых, нужен учитель, а  во-вторых  — место для обучения ребят.

—  Количество первоклассников каждый год растет, что будете делать дальше? 

—  Искусственно ограничивать прием, а  как  еще? У  нас, например, в  ближайших перспективах нет строительства. И  потом, в  Вахитовском районе сделать это было  бы очень сложно, вы  сами понимаете. 

—  То  есть в  порядке очереди? 

—  Да  согласно с  «Положением о  приеме на  обучение».  Если вы  имеете ввиду будущих первоклашек  — те, кто учился у  нас в  подготовительных группах относящиеся к  микрорайону или имеют преимущественное право, таких у  нас ежегодно более  70%. На  сайте гимназии есть полная информация о  приеме в  1 класс. Родители об  этом знают.

—  Есть мнение, что школьный учитель  — человек, который прошел двойной отрицательный отбор: сначала не  поступил ни  в  один приличный вуз и  попал в  пед, а  потом не  нашел себе другой работы и  отправился учителем в  школу…

—  Я  не  согласен с  таким мнением. По  крайней мере  лично не  сталкивался, нам с  педагогами везет. Я  уверен учитель  — это призвание. Настоящий учитель должен обладать такими качествами как компетентность, организованность, человечность, чувство юмора и  не  много харизмы.

Да, кадровый вопрос стоит остро: учителей не  хватает, практически нет учителей математики, физики, учителей начальной школы. Нам немного проще: начиная с  90-х наша гимназия «завела дружбу» с  казанским педколледжем, принимаем на  практику студентов, смотрим на  них, анализируем, а  потом просим руководство колледжа направить лучших к  нам на  работу. За  2-3 года они не  станут великими учителями, но, что любопытно, на  этих учителей идут. Реальный случай: приходит семья с  ребенком 7 лет, они имеют полное право поступить в  нашу школу, но  хотят попасть к  конкретному учителю начальной школы. И  решают год походить на  подготовительные занятия, чтобы хотя  бы с  8 лет, но  попасть к  выбранному педагогу. Причем, к  молодому учителю! Вот  так. Примерно тоже самое с  учителями других предметов, принимаем на  практику студентов КФУ и  отбираем лучших.

—  Репетиторы  не  уводят у  вас педагогов? Как вы  относитесь к  этому явлению? 

—  С  пониманием, хотя специалистов мы  так теряли. Особенно трудно приходилось молодым педагогам не  замужним, которым родители не  могли помочь. Такие учителя уходят в  коммерцию, с  ревом, но  уходят. А  через несколько лет возвращаются со  словами: «Нам до  сих пор снится, как мы  стоим у  доски».

Для учителя репетиторство  — это не  только дополнительный заработок, но  стимул заниматься самообразованием, искать новые подходы для более доходчивого объяснения по  своему предмету. А  для учеников  — это возможность лучше разобраться в  непонятных темах и  серьезнее подготовится к  ЕГЭ.

—  И  как быть?

—  Выбор есть всегда! Много лет назад я  был в  Японии, там совсем у  маленького ребенка различными методиками определяют развитие правого и  левого полушария, его наклонности. Вот и  у  нас, считаю, не  нужно жалеть времени и  денег на  то, чтобы определять наклонности ребенка  и  двигаться по  этому пути, учитывая, конечно, желания самого ребенка. Далее  — выбирать школу и  профильные предметы в  зависимости от  способностей ребенка и  его желаний.

В  конце нашей встречи хочу обратится к  родителям, которые недостаточно времени уделяют ребенку, ссылаясь на  занятость и  усталость.  В  помощь вам могут прийти старые  — добрые игры:

—  на  доверие, после которой ребенок увидит в  вас «друга»;

-поделки, которые расскажут о  внутренних переживаниях детей;

-настольные игры, благодаря которым развиваются самостоятельность и  коммуникабельность.

Не  забывайте о  детях сейчас, чтобы они не  забыли о  вас в  ближайшем будущем.

*принадлежит Meta  — запрещенной в  России экстремистской организации