​Пренеприятнейшее известие от Александра Славутского

В Казанском академическом русском большом драматическом театре имени В.И. Качалова – «Ревизор». На премьере гоголевской комедии побывал культурный обозреватель «Казанского репортёра».

Публика фланирует по фойе в предвкушении очередной встречи с интерпретацией бессмертного произведения художественный руководителем Качаловского театра Александром Славутским, демонстрируя друг другу умопомрачительные наряды. То и дело слышатся радостные приветствия и обмен дежурными любезностями завзятых театралов и неофитов искусства:

– Ба! И вы здесь!

– Не могу же я отставать от бомонда…

И вслед за диалогом – понимающий смешок: мол, какая тонкая шутка, ведь говорящий её и сам часть того аристократического общества, что не пропускает ни одной премьеры и сколь-нибудь значимой выставки. А уж чтоб попасть на первый премьерный день качаловцев и впрямь надо обладать либо чертовской удачей, либо принадлежностью к обитателям высших сфер.

Я между тем вчитываюсь в программку «Ревизора», напечатанную на листе формата А3 (таким размером обычно печатают таблоиды), где белым по чёрному растиражированы слова Славутского: «Гоголь писал не просто комедию, он написал беспощадную правду о человеке, о грехе и покаянии, о душе человеческой, о совести, о жизни и смерти, и о том, что за всё придётся платить. Мир устал от погружения на дно зла – во тьму материальности. Как дыхания, не хватает радости и любви, сочувствия человека к человеку».

Моё погружение в философические размышления прерывает звонок. Почему он здесь такой незамысловатый, простецкий, похожий на школьный? Неужто нельзя подобрать мелодию, более соответствующую этому пышному академическому храму искусства?

Зал почти моментально заполняется. Нет ни одного свободного кресла в партере, ложи и балкон кишат поклонниками классики, даже в проходах поставлены дополнительные стулья. Занавес распахнут, сцена предельно обнажена. Сценография Александра Патракова образца 2022 года лишь отдалённо напоминает декорации 1994 года, когда только что приехавший в Казань Александр Славутский впервые поставил с качаловцами эту пьесу.

– Сегодня совсем другая сценография, другая эстетика театра, другой контингент актёров, они молодые, выращенные мною, – внезапно вспомнились мне слова Александра Яковлевича, сказанные им на пресс-подходе. – Тогда-то я был вынужден работать с теми актёрами, что мне достались.

Это он о Вадиме Валентиновиче Кешнере, Юрии Степановиче Федотове, Марине Всеволодовне Кобчиковой, Феликсе Михайловиче Пантюшине, Юрии Александровиче Коршке…

В нынешнем сценическом решении особенно заметно стремление к масштабности в передаче событий, к яркой зрелищности и к символизации – чуть не сказал «сакрализации» – каждой детали.

Дощатые стены пространства – то ли статусные заборы, те самые, за которые «не пущать», то ли стремление отгородить своё личное пространство и, опять же, никого туда «не пущать». А может, напоминание о тех «деревянных костюмах», в которые оденут нас, когда мы отправимся в лучший из миров…

И лестницы – «по ним мы поднимаемся и спускаемся (не всегда и не все самостоятельно), по лестницам мы карабкаемся, а иногда счастливо взбегаем, перепрыгивая через две ступеньки к прекрасным мраморным площадкам успеха, порой таким непрочным, – как писал грустный клоун Леонид Енгибаров. – Есть опасность не удержаться в конце и шлёпнуться».

И, конечно же, нельзя не отметить светопись, которой занимался лауреат премии «Золотая маска» 2014 года за спектакль «Онегин» Новосибирского государственного академического театра «Красный факел» известный петербургский художник по свету Денис Солнцев. Тот самый голубой со стальным оттенком, что лучше всего подходит для грустных историй, стал основным цветом нового «Ревизора». Нужный тон светового луча может вовремя подчеркнуть тон кожи, выгодно осветить костюм или обозначить время суток. Сказочно прекрасные и невыразимо щемящие световые мизансцены, выстроенные вокруг городничего Антона Антоновича (Илья Славутский), сделали главным героем повествования именно его.

С первых мгновений спектакля, когда действо становится фантасмагоричным – огромные мыши и сражающийся с ними Антон Антонович в какой-то момент переходят на танец, рождая аллюзию на «Щелкунчика», становится ясно – это лучшая на сегодняшний день роль Ильи Славутского. Он буквально купается в ней, демонстрируя залу многочисленные грани своего невероятно окрепшего таланта. Проведя своего персонажа через каскад эмоциональных переживаний – от гротескового чинопочитания через ликующее торжество к трагическому осознанию своего существования в мире зла, актёр показывает эволюцию мировосприятия городничего.

Точно так же живёт и развивается на сцене персонаж Алексея Захарова почтмейстер Иван Кузьмич. Сначала абсолютно незаметный, затёртый и презираемый в среде чиновников и, как характеризует его сам Гоголь, «простодушный до наивности человек», в сцене личного представления Хлестакову (Павел Лазарев) вдруг изменяет свою самооценку, обретает уверенность в себе, чтобы потом в финале спектакля свободно и независимо высказать прежним обидчикам своё презрение.

Впрочем, credo этого актёра – отдаваться сцене на все сто процентов. Как-то он откровенно признался: «Я не люблю, когда “шакалят”, когда работают в пол ноги, это унизительно для актёра. Неважно, пятьсот человек сидит перед тобой или двадцать, если ты не выкладываешься, зритель поймёт и почувствует это». И Алексей Захаров выкладывается по полной во всех своих ролях – будь то Пятёркин в «Вассе», будь то Сергей Павлович Голубков в «Беге», будь то Петя Трофимов в «Вишнёвом саде», будь то Никанор Иванович Анучкин в «Женитьбе» или в ещё двух десятках ролей из текущего репертуара Качаловского театра. Недаром же он заслуженный артист Республики Татарстан и роль Ивана Кузьмича еще одна ступень его творческого роста.

В этой пьесе Гоголь поднимает проблему произвола в обществе. И персонаж Алексея Захарова, обладающий пороком любопытства, наименьшим пороком из всех остальных выведенных в «Ревизоре», вызывает в новой постановке сочувствие как одна из жертв такого произвола.

Чего не скажешь, например, об унтер-офицерской жене в исполнении Надежды Ешкилевой: такая «комиссарша» сама кого хочешь высечет. Ну да Гоголю вообще не удаются женские образы. Опасавшийся дам, он совершенно не понимал их, а потому прописывал характеры крупными мазками, не вдаваясь в детали и нюансы. Быть может, именно поэтому Анна Андреевна (Елена Ряшина) и Марья Антоновна (Алёна Козлова) кажутся зрителям неестественными и неправдоподобными. Словно создавая рисунок роли по лекалам примы театра Светланы Романовой, Елена Ряшина делает свою героиню своеобразным клоном своего сценического супруга – городничего. В одной из сцен на ней даже шляпка – точная копия его форменной треуголки. А персонаж Алёны Козловой – безмерно вульгарная особа, не стесняющаяся при посторонних мужчинах носить такую короткую юбочку, что из-под неё даже видны яркие трусики.

Разностильность в сценических одеждах – отдельная тема для разговора. Возможно, в этом скрывается особый замысел Александра Славутского, выступившего здесь не только в качестве режиссёра-постановщика, но и взявшего на себя музыкальное решение спектакля, и костюмы «Ревизора». Рядом с классическими мундирами чиновников небольшого уездного города XIX века соседствуют современные платья их жён и дочерей и вневременной костюм Хлестакова.

Иван Александрович Хлестаков – главный действующий персонаж гоголевской пьесы – в интерпретации Александра Славутского значительно сдал свои позиции. История вовсе не про него. Он лишь катализатор того катарсиса, который пережил городничий. Павел Лазарев ярко обрисовал характер этого двадцатитрёхлетнего шалопая, развращённого соблазнами столичного города. Всё, как прописал автор: «тоненький, худенький; несколько приглуповат и, как говорят, без царя в голове».

Из чуть более чем полутора десятков ролей, самые удачные у него, на мой взгляд, Хлудов в «Беге» да вот эта – Иван Александрович, сыгранная, как говорят профессионалы, на сопротивление.

– Паша очень скромный, тихий человек. Правда его от монитора компьютера оторвать нельзя, сидит в интернете играет, а его персонаж любит играть в карты, – рассказывал про Лазарева Александр Славутский. – Хлестаков вырвался из деревни на свободу. Папа же его бьёт. Другого мига счастья в его жизни не было, были одни унижения. А тут его любят, прекрасно принимают, угощают, танцуют с ним. Он не лжёт, а фантазирует. Берёт деньги в долг и верит, что отдаст. Многим молодым людям сегодня хочется, ничего не делая, получить всё сразу. И Хлестаков хочет того же…

В череде других персонажей – смотрителя училищ Луки Лукича (Марат Голубев), судьи Ляпкина-Тяпкина (Александр Малинин), попечителя богоугодных заведений Земляники (Илья Скрябин), уездного лекаря Гибнера (Николай Чайка) и городского помещика Петра Ивановича Бобчинского-Добчинского (Владимир Леонтьев) – Хлестаков Павла Лазарева самый живой, органичный и узнаваемый типаж. Да, он остаётся тем же самым на протяжении всего спектакля, ничто не понуждает его к переменам во взглядах или поведении, но ведь он же – несколько приглуповат, по характеристике самого Гоголя. И за него всё додумывает и решает его слуга, который «умнее своего барина и потому скорее догадывается, но не любит много говорить». Правда, у автора пьесы он – «несколько пожилых лет», чего не скажешь о Викторе Шестакове, убедительно и органично играющем Осипа. Ну да в спектакле Александра Славутского весь состав действующих лиц значительно помолодел.

– Я никогда комедий в чистом виде не делаю, – заявил Александр Славутский. –Герои живут на сцене. Они танцуют, поют. Когда принимают гостей, всегда же хотят радость им доставить. А грустно становится потому, что жизнь настолько мимолётна, быстротечна, и так хочется, чтоб миг невозможного счастья продлился… Я старался сделать спектакль о России, о моей родине, о её проблемах. Меня интересует человек, его душа, боль. Для меня «Ревизор» – это душа человеческая, совесть.

Три с половиной часа такой жизни – с бесконечными проходами по лестницам, неоднократным исполнением «Песни без слов» Константина Бальмонта и Альфреда Шнитке и перманентными танцами – удалось выдержать не всем, кто-то покинул зрительный зал в антракте. Но те, кто дождался финала, а их было значительно больше, были вознаграждены не только ярким и потрясающим до глубины души монологом городничего, но и его фантастическим исчезновением. Что стало с ним? Сошёл ли он с ума? Был ли наказан прибывшим по именному повелению из Петербурга чиновником? Скончался ли от инсульта? Не суть важно. Гораздо поучительнее то, что от него на глазах у изумлённых зрителей остаётся лишь столб пыли, который почти мгновенно развеял ветер…

«Радость безумная. Грусть непонятная. Миг невозможного. Счастия миг», – так можно описать суть обновлённого «Ревизора», говоря словами Константина Бальмонта. И пренеприятнейшее известие во всём этом вовсе не то, что едет инкогнито столичный проверяющий, а в том, что «страшен тот ревизор, который ждёт нас у дверей гроба. Ревизор этот наша проснувшаяся совесть, которая заставит нас вдруг и разом взглянуть во все глаза на самих себя», как предупреждал Гоголь и как произнёс это устами Ильи Славутского потрясённый городничий.

Зиновий Бельцев.