Городничий вприсядку: как Александр Славутский чечеткой совесть пробуждал

Полные кошельки и  пустые сердца. Пышные балы и  неказистые улицы. Послушные вояки и  демоны-крысы  — все это можно было увидеть на  премьере «Ревизора» в  Качаловском театре. В  своем новом спектакле худрук труппы Александр Славутский решил напомнил зрителю о  совести и  чести. И  использовал для этого в  числе прочего привычные для режиссера штампы, включая песни и  танцы по  любому случаю. Подробности  — в  материале «БИЗНЕС Online».

«Мой „Ревизор“  — грустная комедия, ведь жизнь быстротечна, и  так хочется продлить миг невозможного счастья. Наш спектакль  — это подарок публике ко  Дню России» Фото:  пресс-служба театра им. Качалова

«Для меня драматургия всегда служит фундаментом спектакля, поэтому я  не  хотел делать из  „Ревизора“ водевиль или капустник. Мне интересны красота страны и  живые люди  — их  души, радости и  горести. Мой „Ревизор“  — грустная комедия, ведь жизнь быстротечна, и  так хочется продлить миг невозможного счастья. Наш спектакль  — это подарок публике ко  Дню России»,  — рассказывал журналистам перед премьерой Александр   Славутский .

Однако Россия, вопреки словам режиссера, в  качаловском «Ревизоре» серая и  невзрачная. Двухъярусная движущаяся конструкция из  «старых» досок служит и  домом Городничего, и  богоугодным заведением, и  запущенной улицей, и  гостиничным номером, где остановился Хлестаков. Она  же между явлениями как врата ада поглощает героев. Вращающийся механизм позволяет авторам расширить пространство и  действие путем параллельной драматургии: на  «свадебном» балу вальсируют пары, а  за  стеной строит планы семья Городничего.

В  остальном  же на  сцене господствует лаконизм: гостиную Сквозник-Дмухановских обозначает пианино, комнату Антона Антоновича  — стул, апартаменты ревизора  — стол, бальную залу  — люстры и  гирлянды, а  уездный город  — мини-макет (сценограф Александр Патраков ). Тем ярче на  минималистском фоне проступает трагедия героев, осознающих свой порок. Городничий и  Ко  не  оправдывают его и  иронизируют над собой в  ожидании возмездия (судят персонажей совесть и  рок). Именно поэтому расчетливый эгоист Хлестаков проводит их  на  раз-два.

Многие в  бесконечной кутерьме жизни теряют себя. Земляника, Ляпкин-Тяпкин, Хлопов, Шпекин одеты в  военку и  ходят «по  струнке» на  манер призывников (конструктор костюмов  Екатерина Борисова) Фото:  пресс-служба театра им. Качалова

За  разгульными трапезами, сплетнями и  взятками горожане прячут страх, а  когда он  прорывается  — пытаются замолить грехи. Городничий ставит свечи в  церкви и  не  расстается с  иконой. Его подопечные крестятся при любом удобном случае. Каждый, купаясь в  пороке, помнит гоголевскую фразу «Страшен тот ревизор, который ждет нас у  дверей гроба». А  снежная вьюга  — визуальный лейтмотив действия  — не  оставляет надежды на  прощение.

Многие в  бесконечной кутерьме жизни теряют себя. Земляника, Ляпкин-Тяпкин, Хлопов, Шпекин одеты в  военку и  ходят «по  струнке» на  манер призывников (конструктор костюмов Екатерина Борисова ). Последний с  особой грустью вскрывает чужие письма в  поисках эмоциональной подпитки. Анна Андреевна и  Марья Антоновна щеголяют нарядами, но  светят сердцами, охотясь за  Хлестаковым. Городничий в  ночном сумраке (художник по  свету Денис Солнцев ) борется с  демонами-крысами.

Динамику действию (увы, не  в  полной мере) обеспечивает телесное движение. И  хотя режиссер подчеркнул, что не  ставил водевиль, осколки жанра видны и  слышны Фото:  пресс-служба театра им. Качалова

Динамику действию (увы, не  в  полной мере) обеспечивает телесное движение. И  хотя режиссер подчеркнул, что не  ставил водевиль, осколки жанра видны и  слышны. Псевдо-ревизора герои развлекают чечеткой и  хороводами. Хлопов ( Марат Голубев ), Ляпкин-Тяпкин ( Александр Малинин ) и  Земляника ( Илья Скрябин ) отплясывают гопак. Городничий говорит пантомимой и  ходит вприсядку, а  Хлестаков в  одежде танцует стрип-данс (хореограф Сергей Сентябов ). Благо, двигаться всем удобно  — лейтмотивом спектакля служит вальс Альфреда Шнитке, по-деревенски вульгарный и  по-славутски щемящий, вынимающий душу и  пробуждающий совесть (музыкальный руководитель Елена Анисимова ).

Безусловное достоинство премьеры  — актерские перевоплощения из  комиков в  трагиков, необходимые для «Ревизора». В  первом акте с  этим первоклассно справился Илья Славутский . Его Городничий  — мученик, мятущийся между жаждой и  совестью. Во  втором акте инициативу перехватил Владимир Леонтьев . В  наивном Бобчинском-Добчинском он  раскрыл подлинный драматизм, проявившийся в  заботе о  сыне. Ну, а  главным героем вечера стал Павел Лазарев , представивший Хлестакова истинно по-гоголевски  — скользким, эгоистичным манипулятором.

Режиссерский ход оправдан предыдущим настроением, но  стирает жанровую амбивалентность пьесы. Видимо, финал «Ревизора»  — тот самый случай, когда молчание  — золото Фото:  пресс-служба театра им. Качалова

Однако уважение участников и  авторов спектакля к  первоисточнику порой выливается в  неуместную архаику и  штампы. Удивляют театральные паузы и  песни по  каждому случаю, в  том числе хором (хормейстер Леонид Тимашев ). Из-за этого трехчасовое действие выглядит тягучим. Масштаб пьесы, о  который часто спотыкаются режиссеры, ударил и  по  качаловскому спектаклю. Ряд лейттем грешит назойливостью. Например, «Ландыши, лютики» на  текст Бальмонта, в  которых Елена Ряшина (Анна Андреевна) и  Алена Козлова (Марья Антоновна), к  тому  же, безбожно фальшивят. Визуально утяжеляют восприятие круговые мизансцены в  сцене взяток ревизору.

Финалу  же не  хватает образного рельефа. Вместо апофеозной немой сцены Городничий корит публику за  смех в  зале. Режиссерский ход оправдан предыдущим настроением, но  стирает жанровую амбивалентность пьесы. Видимо, финал «Ревизора»  — тот самый случай, когда молчание  — золото.